Валентина Ульянова.

Дарованный путь.*
(Из бесед с крестной дочерью).

Старая сказка.

Давным-давно, когда я, милая моя девочка, была такой же юной, как ты сейчас, вздумалось мне сочинить сказку. Я открыла тоненькую ученическую тетрадку и начала писать о девушке, которая жила в маленьком домике в солнечном летнем саду и со всей нежностью юности любила все и вся вокруг. И все отвечали ей тем же: солнечные лучи озорными зайчиками играли с ней, пробуждая ее ото сна на восходе дня, птицы радостным пением приветствовали ее, цветы поворачивали к ней свои хрупкие восхитительно увенчанные головки, прозрачный ручей, угощая, журчал ей веселую песню... Утро пленительно улыбалось ей, как многим из нас улыбается утро жизни, как оно некогда улыбалось, маня, и мне, а теперь, я знаю, - тебе...

Сказка моя тогда осталась неоконченной: я отложила ее в ожидании продолжения. Я чувствовала, что впереди у девушки - путь, полный опасностей и загадок, но я еще ничего не знала о нем. Он должен был обозначиться... Много лет спустя я нашла эту тетрадь. С ее исписанной страницы сияло солнце, и пели птицы, и светящимися глазами смотрела юность...

Что же, родная, послушаешь? Это - сказка о жизни.

Зов.

Илина проснулась, как всегда, на рассвете, оттого что солнечный луч веселым теплом коснулся ресниц. За окном, разгоняя предутренний стелющийся туман, поднимался розово-ослепительный торжествующий диск восставшего солнца. Илина радостно встала навстречу ему.

Луч, разбудивший ее, наливался светом и рос, заполняя собой ее девичью комнатку, - и вдруг сияние солнца, вспыхнув, потоком влилось в окно - и, Сам излучая свет, предстал перед нею Некто величественный, с прекрасным лицом, в невиданных белоснежных и золотых, точно из света сотканных, ризах.

Илина не испугалась, ее сердце само собой потянулось к Нему, словно всю жизнь знало Его, и сладкий покой, мир и светлая радость влились в него, переполняя, как чашу, через края. Это были - дары Пришедшего. Она поняла, что перед нею Тот, о Ком тайно мечтала ее душа.

Ты думаешь, моя девочка, это был принц? Будь это обычная сказка, так бы оно и было. Но наша сказка особая: она только кажется сказкой.

К Илине пришел Сам Царь. Да, и Он так ей и сказал. И добавил:

- Знай отныне: ты царского рода и предназначена жить в Царстве Моем, в радости и блаженстве, которым не будет конца. Ты не знала об этом, потому что на тебе лежало заклятье. Но Я разрушил его, и теперь ты свободна.

Илина шагнула было навстречу Ему, но тут же остановилась, испугавшись собственной смелости. У молодого, прекрасного Царя были кроткие, ласковые, исполненные несказанной любви глаза, но все равно Он был величественно-недоступен. Он был как будто рядом - и в то же время так далеко... Она не смела даже ответить Ему.

- Да, - продолжил Он, - сейчас ты не можешь уйти со Мной. Ты должна сама, своею волей, прийти ко Мне. Сама проделать весь путь, определенный тебе. Иначе ты никогда не сможешь быть со Мною, а Я - с тобой. Торопись: путь далек, а тебе дан на него только сегодняшний день, до заката солнца, - Он протянул к ней руку, в которой вдруг оказался белый посох со сверкающей звездой наверху. - Возьми: это опора, оружие и защита. Он поможет тебе. Если будет трудно, призови Мою Мать, Владычицу Всецарицу. Она никогда не оставит в беде. А Мне пора. Торопись. Помни: до захода солнца! Не останавливайся в пути. Я жду тебя.

Свет, окружающий Царя, сделался ослепительным, Илина на мгновение закрыла глаза... А когда открыла их, в комнате не было никого.

Но рука ее опиралась на гладкий алебастровый посох, и звездчатый сияющий кристалл на нем, казалось, так и манил, так и звал ее отправиться в путь... Ну точно так, как некогда без объяснений и слов звала за собой прозревших волхвов Вифлеемская звезда...

Домашние.

Первым ее желанием было немедленно броситься следом за Ним. Но, одеваясь в дорожное платье, Илина подумала о тех, с кем жила: надобно было, конечно, проститься с ними, да и обрадуются они такой славной вести!

Она взяла посох и, как драгоценность неся его перед собой, вышла в столовую.

Тетушка и няня завтракали. При виде Илины глаза их испуганно округлились. Она же радостно начала рассказывать о Царе, позвавшем ее...

Обе с тревогой переглянулись, няня поспешно встала и осторожно прикоснулась ладонью ко лбу девушки. Илина засмеялась:

- Ты как в детстве, нянюшка! У меня все замечательно!

Но няня озабоченно покачала седой головой:

- А что это за палка у тебя?

Свет поблек на лице Илины.

- Это посох, - упавшим голосом поправила она. - Чтобы легче было идти.

Долгую минуту все трое молча смотрели друг на друга.

- Ты вчера, верно, сказок начиталась, вот тебе сон и приснился, - вдруг безапелляционно заявила тетя. - Просто очень яркий сон. В твои годы это бывает. Нет никакого Царя Света, девочка. И ничего сверхъестественного нет вообще. Будь реалисткой, пора уже.

Илина расширенными глазами молча ошеломленно посмотрела на нее. И прижала к себе сверкающий посох.

Няня вдруг засуетилась вокруг нее. Погладила по плечу, поправила волосы, обняла за талию, притягивая к столу:

- Ну, голубочка моя, в любом случае сначала надо позавтракать, не оставаться же голодной, сил не будет.

Илина послушно села. И почувствовала, как няня тихонько тянет за посох. Та сейчас же снова заговорила:

- Да неудобно же с ним! Мы его здесь, рядом поставим...

А тетя, откуда-то вернувшись, уже наливала ей чай. Странный вкус оказался у этого чая...

- Мне в юности тоже очень яркие снились сны... - словно издалека донесся до девушки голос тети. - Чего-чего только ни увидишь, бывало, так что потом дивишься: неужели и впрямь только сон?! И куда тебе идти? У нас дом - полная чаша, нам вместе так хорошо, мы души в тебе не чаем, голубка. И кому это может понадобиться, чтобы ты бросила нас? Конечно, сон. Пойдем-ка в садик, дружок...

Илина, как очарованная, послушно пошла за ней. Ноги отчего-то не держали ее, голова кружилась, и она прилегла в гамак. Тетушка села рядом и принялась покачивать его.

- Сны и мечты проходят, - тихо-тихо говорила она, - юность проходит, все проходит, и остаются лишь те, кто рядом, кто действительно любит тебя. Отдохни, забудься... Все сон, все пройдет...

Потом она незаметно ушла, а Илина все лежала, как в забытьи, и ничего не хотелось ей, никуда не тянуло, ей было... хорошо...

Так прошли часы. Наконец она приподнялась, огляделась сонным медленным тусклым взглядом. Что-то было сегодня очень важное, оно смутно тревожило ее... Она не могла припомнить... Или какой-то сон?.. Ах, ну конечно, в настоящей жизни ничего такого не бывает... И зачем бы ей куда-то идти? В их стране нет ни царей, ни цариц. Нет, не так, - ей вдруг показалось важным припомнить, - не "царица", а... Владычица Всецарица!

И как только она мысленно произнесла эти слова, кто-то словно сорвал пелену с ее зачарованного ума.

Синие, ясные, полные жизни глаза ее распахнулись - и поднялись на небо.

Солнце стояло в зените.

В ужасе вскочила она. Только полдня осталось ей! Она может все потерять!

Она метнулась было прочь из сада, но вспомнила про посох и бросилась в столовую. Его там не было. Не было и в ее комнате. В смятении она замерла, оглядываясь вокруг... И увидела тоненький лучик света, тянущийся к ней от окна. Илина всмотрелась: лучик светил со стороны тетушкиного огорода лечебных трав... из-под только что окопанной грядки колючего пустырника.

Илина заплакала.

Но времени не было. Не отирая непослушные слезы, она взяла карандаш и бумагу и быстро написала: "Царь есть. Он любит всех: я знаю, потому что видела Его. Приходите". Дальше писать было некогда. Она положила записку на середину стола, села на подоконник и легко спрыгнула в сад.

К посоху даже не пристала земля. Звезда светилась. Илина ушла, никем не замеченная.

Хлеб.

Легкими шагами она спешила вперед. Посох был невесом и иногда как будто сам тянул ее за собой - на восток. Через рощи, луга, поля, по упругим тропинкам, под ласковым солнцем, среди пения птиц, стрекотанья кузнечиков, под шелест ветра в листве... Все цвело и зеленело на этом пути, и только одно лишь поле, чуть впереди, золотилось спелыми колосьями. "Так рано?" - вгляделась Илина, подходя к нему. - "Удивительная пшеница!" На обочине поля, на сером валуне сидела, о чем-то горюя, старушка. Илина остановилась.

- Что случилось, бабушка? Чем помочь?

- Ах, девушка-красавица! Помоги! - она даже руки протянула к Илине, и та увидела слезы в старческих блеклых глазах. - Видишь: беда у меня. Пшеничка-то моя, поверишь, за ночь созрела, опадают зернышки, а убрать-то некому! Внучек далеко, к осени только обещался быть, а сама-то я... - она развела руками и, не договорив, заплакала.

Илина оглядела поле. Немалое поле. Посмотрела на солнце над головой... И спросила:

- Чем жать, бабушка?

Та, кряхтя, нагнулась и протянула девушке... серп.

"Не успеть!" - с отчаянием подумала Илина, но сейчас же положила посох на траву и принялась за работу...

Спустя долгое время, разогнувшись, она увидела позади у дороги старушку, кладущую на телегу снопы, посох - возле себя на земле, а солнце - на том же самом месте. Но удивляться было некогда, и она снова склонилась к золотистым стеблям... Казалось, что полю не будет конца, давно уже ломила спина, саднили лопнувшие на ладонях мозоли... Но вот наконец срезан и уложен последний пучок, она с трудом распрямила спину... Посох, сверкая камнем, лежал возле нее, солнце по-прежнему сияло над головой.

Старушка, радостно причитая, возилась со снопом на соседней полосе. Поле было сжато. Илина увязала и погрузила последний сноп и подняла посох.

- Касатка моя, красавица! - дрожащим голосом сказала старушка. - И как мне благодарить тебя?! Есть у меня колечко...

- Нет, бабушка, спасибо, и прости, мне надо спешить, - с такой мольбой остановила ее Илина, что та не стала ей возражать.

Только ласково кивнула:

- Оно тебя будет ждать. А сейчас... - она достала из кармана широкой юбки что-то завернутое в чистый холст, - вот краюшка хлебушка у меня, больше нет ничего: подкрепись, доченька.

Илина с благодарностью приняла белый чистый хлеб, разломила его пополам - и половину вернула.

- Спасибо, бабушка, и прости: я находу поем, я тороплюсь.

Та покивала молча, ласково улыбаясь добрыми подслеповатыми глазами.

...Такого вкусного хлеба она никогда не ела. И сразу перестали болеть спина, натруженные руки... Своим небольшим кусочком Илина наелась досыта - и словно бы отдохнула! Как будто и не трудилась так тяжело и так долго! И вновь она посмотрела ввысь. Солнце сияло в зените, точно все это время ждало ее.

Такая радость охватила ее, что она без всякого страха вошла под сень векового леса...

Жар-птица.

Свежая прохлада охватила ее. Пахло то сосновой согретой солнцем смолой и хвоей, то земляникой, то сыровато-терпкими ароматами буйно разросшегося подлеска, то строгим благовонием дуба... Тропинка вилась среди вековых стволов, и посох, ведущий Илину по ней, сиял еще ярче в прозрачной тени высоких зеленых сводов. Но вот с обеих сторон стал тесниться орешник, а впереди показался яркий солнечный свет. Илина поняла, что приближается к поляне. Она раздвинула посохом сомкнутые перед ней ветви кустарника - и замерла, так и не сделав шаг на опушку.

Впереди среди цветущей травы пили воду из узенького чистого ручейка... жар-птицы! Даже на солнце их оперенье горело живым огнем, их нельзя было ни с кем перепутать... Завороженно смотрела Илина на огненное переливчатое сияние, неотразимо притягивающее к себе. Она забыла о времени, о том, куда шла... Обо всем.

Напившись, жар-птицы принялись, важно расхаживая по поляне, лакомиться земляникой. Они наклоняли головки, высматривая под листьями алые ягоды, а потом быстро склевывали их, и при этом жаркое сияние их то расходилось волнами, то вспыхивало взрывом разноцветного пламени, которое покоряло, приковывало, очаровывало взгляд...

Постепенно одна из птиц подошла к самой опушке. Лихорадочная мысль завладеть этим чудом мгновенно охватила Илину. Девушка глубоко вздохнула - и метнулась вперед. Но еще быстрее взметнулось ввысь огненное диво... уронив от резкого взмаха маленькое перо из крыла. Оно медленно кружилось, падая перед Илиной, и наконец опустилось на ее протянутую ладонь. Оно и было - с ладонь. Но сияние его затмевало весь мир. Птицы давно улетели, а девушка все стояла, любуясь им, как драгоценностью, поворачивая его то так, то этак, восторгаясь многоцветными сполохами огня... В их глубине что-то чудилось ей... Потом она села, не чувствуя этого, не отрываясь от своего созерцания, ничего не желая, кроме него...

Неизвестно, как долго провела бы Илина так (может быть, весь день? Очень может быть!), - но внезапно начался дождь. Крупная капля шлепнулась прямо на перо, и Илина в ужасе прикрыла его ладонью. Ведь вода могла его повредить! Она поскорее достала платок, завернула в него свое сокровище, спрятала его поглубже в карман... И только теперь очнулась.

Все изменилось вокруг. Лес грозно шумел, подобно разбушевавшемуся прибою, небо почернело и клубилось почти над самыми кронами. Крупные капли, предвещая ливень, падали на вздрагивающие листья. Надо было прятаться от грозы. Илина вспомнила о посохе, испуганно огляделась... Едва светясь померкшей звездой, он лежал, брошенный, под кустом. Но ее это не тронуло. Она даже не очень обрадовалась, увидев его. Просто поскорее схватила и бросилась через опушку в лес. Может быть, удастся добежать прежде грозы до какого-нибудь жилья?! И она побежала без всякой тропинки через темный, враждебно гудящий, такой изменившийся лес...

И успела. Как-то сразу кончились, отступили деревья - и на широком лугу встал перед ней сверкающий черным зеркальным стеклом и белыми металлическими перекрытиями ослепительно новый грандиозный дворец.

Илина, не задумываясь, кинулась к стеклянным дверям, которые тотчас же сами разошлись перед ней, - и вступила внутрь...

Великий Глюк.

В центре огромного, с черными колоннами, холла, эффектно освещенного вделанными в потолок галогеновыми плоскими лампами, широким кругом стояли черные пухлые кожаные диваны. На них уютно, в кружок, сидели какие-то люди и тихо пели. Но скоро одна из женщин заметила нерешительно стоящую у дверей Илину, и сейчас же, что-то воскликнув, встала и поспешила к ней. Все остальные гостеприимно устремились следом. Они улыбались, приветствуя ее, заботливо спрашивали, не слишком ли ее испугала гроза, выражали радость, что она не попала под дождь (стихия уже вовсю бушевала за стеклянными стенами), наперебой предлагали проходить, покушать и отдохнуть. Что-то во всех этих людях чудилось неуловимо-тревожное, но они были так внимательны к ней! И Илина пошла за ними.

Только в полутемном уютном баре, убедившись, что гостья наелась и напилась, Илину спросили:

- А далеко ли вы, юная госпожа, держите путь?

Илина спохватилась. Как же она забыла?!

- Вы очень, очень добры, - смущенно сказала она, - и у вас так хорошо! Но мне действительно пора продолжить мой путь: я очень спешу. Мне нельзя задерживаться, нельзя опоздать: я иду к Царю...

- Так это чудесно! - перебил ее длинный худой молодой человек в очках. - Вам больше не надо никуда идти: вы уже пришли!

Илина с изумлением посмотрела на него. Что он имеет в виду? Но почему-то скользили-убегали его глаза. Или так казалось из-за очков?

- Да, да! - тотчас подхватила дама, первой увидевшая Илину и поэтому взявшая ее под свою опеку. - Вы уже пришли, вы у цели, дорогая моя!

И добавила с эффектной расстановкой:

- Царь - у нас!

Илина, пораженная, молча, с недоверием смотрела на нее. Как это может быть?! Она совсем не того ждала... К тому же к их добродушию неприятно примешивалась приторная слащавость и что-то странное было в глазах... Но, с другой стороны, так приятно подумать, что больше не надо никуда идти...

- Да-да! - продолжала дама и, то и дело засматривая в зрачки Илине тяжелым, но ускользающим взглядом, доверительно зашептала: - Вы понимаете, милочка, он пока у нас, так сказать, инкогнито, остановился в потаенных комнатах... Чтобы прежде времени... ну, не смущать неподготовленные умы... Но вам-то мы можем сказать! Вы очевидно избранная! Наш великий предводитель, господин Глюк, постоянно общается с ним - и рассказывает нам обо всем, что мы можем вместить. Уже наступил час радения: пойдемте. Пойдемте с нами, я вижу, что вы - одна из нас!

Потрясенная, Илина послушно пошла за ней. Как все неожиданно обернулось! Так она звана сюда?!

В зале радений рядами стояли кресла, тоже пухлые, но фиолетовые, а вдали у стены, красиво задрапированной мерцающей, как ночное небо, тканью, черными ступенями поднималось возвышение с длинным столом, овальными креслами и невысокой кафедрой, гнутыми из белого блестящего металла. С черного потолка эффектно лился галогеновый свет. Илине здесь понравилось. Да, судя по тому, что зал был уже полон, она такая была не одна.

Она села возле своей провожатой и стала оглядываться. Все чего-то ждали, вокруг блестели возбужденные глаза с расширенными зрачками.

Может быть, сейчас явится Царь?!

Но вместо Царя на возвышении появился полноватый господин среднего возраста, добродушного вида, в пиджаке и при галстуке.

- Приветствую всех! - жизнерадостным тенором воскликнул он. - Братия! Мы приближаемся к цели! Все вы здесь избранные, и все знаете, что я провидением призван принести счастье и исцеление этому миру! - он кругообразно повел пухлой рукой, как бы охватывая весь "этот мир". - Даже имя мое - Глюк! - означает счастье! А вы, мои ученики, понесете мою проповедь, мою науку в широкий мир! Итак, наши радения продолжаются! - тут он сделал несколько странных движений руками. - Вот! У каждого из вас - волшебная палочка!

И действительно, множество ядовито-зеленых огоньков загорелось в зале. Илина ощутила в своей руке шершавый стержень. На конце его сидела зеленая лампочка.

- Делаем - раз, делаем - два, - командовал, между тем, великий Глюк, - делаем три - и у вас... конфетка!

Илина повторила за соседкой движение палочки - и в левой руке ее тоже оказалась черненькая конфетка. Все ели. "Сладкая", - с удовлетворением констатировала Илина. Неожиданно ее охватил восторг. Как восхитительно было здесь! Какие добрейшие люди! И Великий Глюк всесилен! И добр! Он поможет всем! Он достоин быть властелином Земли!

С обожанием, как и все вокруг, она впилась глазами в учителя.

- А теперь, - радостно оповестил он всех, - продолжим! Свет, - он повелительно поднял руку с опущенной вниз ладонью, - притушить!

Свет стал медленно меркнуть. Зеленые огоньки искорками мерцали вокруг... Илина чувствовала, что впадает в какое-то сладостное исступление...

Но что это? Почему все смотрят на нее? И так укоризненно! Что она сделала? Вот и Великий Глюк подошел...

Илина проследила за взглядом учителя... В полутемном черно-фиолетовом зале, среди холодного зеленоватого света золотой теплой звездой сиял крестообразный кристалл ее посоха. Она и забыла о нем!

- Что это? - каким-то не таким голосом спросил елейный Глюк. - Это - ваше? Это вам больше не понадобится: дайте сюда!

И он молниеносным движением схватил ее посох.

Илина вскочила, уронив зеленую палочку, и тоже схватилась за посох.

- Это дар Царя! - взволнованно возразила она.

Мелкие мягкие черты учителя исказились, Глюк потянул посох к себе и раздельно, корректно, но как-то усильно, повторил:

- Это вам, дорогая, больше не понадобится. Я же вам дал волшебную палочку.

И вдруг... Свет от кристалла-Креста упал на него, и Илина увидела тень великого Глюка, прямо стоящую за его спиной. У тени был хищный горбатый нос, рога и огромные, перепончатые, как у нетопыря, раскрытые крылья.

Илина вскрикнула. И от ужаса отступила. И, глядя в трясущееся лицо и совершенно пустые глаза господина Глюка, громко сказала:

- Все это неправда! Царь не может быть с вами! Выпустите меня!

О, как изменились вдруг лица вокруг нее! Куда девались слащавая доброта, джентльменская сдержанность, изысканная любезность!

Неприкрытые злоба и ненависть смотрели на нее изо всех глаз.

- Не отпускать ее! - взвизгнул где-то вдали голос бежавшего с посохом Глюка.

Толпа сомкнулась вокруг Илины, руки потянулись к ней...

"О, Владычица Всецарица!" - только и смогла мысленно вскрикнуть она...

Храм.

И очутилась перед дверями храма. Да и где же еще могла оказаться она, если взывала к Владычице мира!

Илина перевела дыхание и взглянула на солнце. Нет, с тех пор, как она углубилась в лес, оно ее не ждало. Как быстро пролетело время! Уже близился вечер. И у нее больше не было посоха!

Илина заплакала и вошла в храм. Потому что куда же ей было еще идти?

Внутри царила тишина. Илина осторожно прикрыла дверь. Старенький седовласый священник в серенькой скромной потертой рясе оправлял лампадки перед иконами. Больше никого не было в храме.

Священник взглянул на нее, всмотрелся, причем лицо его стало заботливым и серьезным, и неожиданно легкими шагами подошел к ней.

- О чем ты плачешь, дочка? - ласково спросил он ее.

Из-под седых бровей, окруженные добрыми лучиками морщин, смотрели на Илину ясные, внимательные глаза, полные сострадания.

От этого слезы полились еще сильней.

И она все рассказала ему, точно любящему отцу.

Он слушал сосредоточенно и спокойно, и подтвердил со скорбью:

- Ты заблудилась по своей вине...

А потом добавил неожиданное:

- Но утешься: все поправимо. Силою Царя я имею власть вторгаться в течение времени и изглаживать последствия зла, причиненного людьми себе и другим. Пока длится Господень день, нет ничего необратимого. Если ты отречешься от теней своего минувшего, то силою Повелителя мира и времени изменится и настоящее и будущее твое. Готова ли ты?

- Да! Да! - воскликнула девушка.

Это было невероятным счастьем!

И она вступила в Таинства Содержащего все рукою Своей, и приняла Святые Дары, и снова душа ее переполнилась радостью, словно чаша... И тогда, таинственно возвратившись, вновь очутился в ее руке увенчанный сиянием посох. Он был все тот же, подаренный ей, надежный и легкий, с крестообразной звездой на конце. И как она светилась теперь, даже больно было смотреть!

- А вот тебе, Елена, и спутник в дорогу, - услышала она радостный голос духовного отца. - Арсений.

Рядом со старцем стоял темноволосый молодой человек с огромными черными серьезными глазами. Он застенчиво улыбнулся и кивнул Илине:

- Нам по пути. Вдвоем безопаснее.

- Торопитесь, - сказал им священник, провожая к притвору храма. - Дорога еще далека. И помните: вам нельзя останавливаться!

И благословил их.

Выйдя, Илина привычно-вопросительно взглянула на небо. Солнце было точно на том же месте, где она видела его перед входом в храм. Она с облегчением вздохнула. Потом повернулась к нему спиной и следом за спутником обогнула белоснежную стену храма. Он уверенно вышел на дорогу, отходившую от алтаря.

Да, им было по пути.

Тени. Спина к спине.

- Арсений! - поравнявшись с юношей, спросила она. - А почему у тебя нет посоха?

- Можешь звать меня просто Арс, если хочешь. У меня вместо посоха меч.

Она посмотрела на ножны у него на поясе, на рукоятку меча, и только тогда поняла. Крестообразная, она излучала знакомый золотистый свет. Арсений остановился, вынул меч, - и сияние вспыхнуло вокруг блистающей стали. Он опустил лезвие вниз, поцеловал светящийся Крест и вложил меч обратно в ножны.

И они зашагали дальше. Вокруг простиралась цветущая холмистая долина, озера светлыми зеркалами синели то тут, то там, упруго и ровно бежала вперед дорога, и, оглядываясь на солнце, Илина долго еще видела позади белую церковь, осеняющую их путь высоко вознесенным Крестом. Арсений принялся расспрашивать спутницу, рассказывать о себе, и хорошо стало им.

И долго шли двое юных по согретой солнцем дороге среди цветов, и снова для них замерло время и задержалось солнце...

Постепенно холмы стали круче, вершины выше, и они подошли к горной цепи, тянувшейся с севера на юг.

- Придется искать перевал, - нахмурился Арс, оглядевшись. - Ты не очень устала?

- Вовсе нет, - беззаботно улыбнулась Илина. - Давай взбираться.

И они, следуя теперь уже каменистой тропе, смело пошли на штурм незнакомых гор. Солнечный склон скоро сделался неприступен, тропинка свернула в ущелье, путники оказались в тени, - и странным холодом дохнуло на них. Илина, поеживаясь, прибавила шаг.

- Не нравится что-то мне здесь... - начала было она и не договорила.

Из узкой как щель пещеры вылетел прямо на них черный, воющий и визжащий, хлопающий крыльями ураган.

- Летучие мыши! - крикнул Арс, выдергивая из ножен меч. - Вампиры!

Заслоняя ее собой, он взмахнул мечем, - и начался бой. Да, именно бой: вампиры нападали, не пугаясь сверкающей молнии меча, на место сраженных налетали десятки новых, туча тварей сомкнулась над ними, и Илина почувствовала, как в спину впились острые зубы. Она закричала. Не переставая рубить, Арс обернулся к ней, чтобы стряхнуть мерзкую тварь, а тем временем на его плечах повисли черные гроздья.

- Илина! - крикнул он, срывая с себя летучих мышей. - Опомнись! Посох! Спина к спине!

На синей его рубашке выступили кровавые пятна. Илина стиснула зубы, перехватила посох и встала спиной к его спине.

Ударять посохом было трудно. Вампиры уворачивались. Но скоро она заметила, что они все-таки падают. Даже те, которые увернулись! Падают от света, попадающего на них.

- Не ударами! Светом! - сквозь оглушительный шум и визг прокричала она тогда Арсу, повернув к нему голову.

Он понял. И золотым сверкающим диском начал вращаться меч над его головой. Илина взяла пониже... И вскоре не осталось вокруг никого. Даже те вампиры, что упали на камни, куда-то исчезли.

Илина и Арс как стояли, так и опустились на землю. Первой, отдышавшись, заговорила она:

- Пойдем, пора. Не жалей меня: нам нельзя останавливаться.

Неизвестно, что еще было впереди.

Тропинка привела на крутой, но солнечный склон, а потом опять завернула за гору. Путники насторожились. Необъяснимой тревогой и жутью веяло оттуда, где начиналась тень. Но вокруг высились скалы и не было иного пути. Арс пошел впереди, Илина за ним, прислушиваясь к каждому шороху. Но только ветер шумел в межгорьях да шелестела трава...

Трава?! Илина взглянула под ноги. Там, шурша и извиваясь как змеи, поднимались, затягивали тропу и тянулись к ним зеленые хищные стебли.

-Арс! - от ужаса у нее не было слов.

Арс обернулся к ней, и за секунду, что он стоял, упругие стебли опутали его ноги. Он едва не упал. Илина поддержала его. Он выхватил меч, несколько раз взмахнул, и срезанная трава упала, как обыкновенная. Но уже новые, сотни новых длинных извивающихся побегов тянулись к ним, вырастая на глазах.

- Бежим! - воскликнула девушка.

Но бежать было поздно. Перед ними, сзади, по сторонам стояла зеленая шевелящаяся стена.

Арс, уже не обращая внимания на отдельные стебли, обхватывающие руки и ноги, стал продвигаться вперед, рубя и справа, и слева, и перед собой. Илина - снова спиной к спине! - медленно отступая, закрывала тыл. Хищные стебли тоже боялись золотистых лучей. Они отдергивались, падали, сохли...

Когда, задыхаясь, они выбрались из коварного ущелья и издали заглянули в него, там снова вилась каменистая тропка среди низкой, мягким ковром стелющейся травы.

- Уф... Как наваждение! - выдохнул Арс, тыльной стороной ладони отирая пот со лба. - И ни за что не поверишь, глядя на эту идиллию!

- Здесь нельзя заходить в тень, - уверенно сказала Илина. - Должна быть тропа, не уходящая с солнца.

И странно, как только они поняли это, им стало удаваться видеть развилки: одна из тропок обязательно шла по солнечной стороне.

Но вот возле очередной развилки Арс позвал, указав на недалекую, узенькую тень:

- Посмотри, там ручей, пойдем!

Обоим ужасно хотелось пить. Но Илина не видела ручья. Арс настаивал, даже потянул ее за собой.

- Ты не слышишь, как он журчит?! - возмутился он. - Он же рядом совсем!

Но она не слышала. Снова ей стало не по себе.

- Постой, - попросила она и направила в сторону затененной тропки лучик от посоха.

Серая мертвая потрескавшаяся земля окружала тропу.

Арс расширенными глазами молча смотрел туда. Потом медленно произнес:

- Я, должно быть, устал.

И они пошли по освещенной тропе.

Вскоре Илина услышала шум падающей воды. Они обогнули скалу, и она увидела рядом, шагах в двадцати, пенящийся водопад.

- Вода! - закричала она и, не ожидая Арса, бросилась туда.

Он догнал ее и, схватив за плечи, рывком остановил на самой границе тени.

- Там нет воды, - только и сказал ей Арс.

Илина, вдруг поняв, содрогнулась, опустила посох звездой вперед... И мгновенно исчезло видение, умолк заманчивый плеск.

- Что же это, Арс? - испуганно прошептала она. - Просто кажется, или... Кто-то заманивает нас... поодиночке?!

От этой мысли мороз прошел по ее спине.

Спутник взял ее за руку. И попросил севшим от жажды голосом:

- Я буду держать тебя, а ты - не отпускай меня.

Но не долго шли они, держась друг за друга среди голых камней. Тот, кто пытался их разлучить обманом, решил разлучить их страхом.

Из-за ближайшей скалы неожиданно вырвался столб огня - и на тропинку неторопливо (куда торопиться такой громадине?) выполз двуглавый дракон. Налитые кровью глаза одной головы смотрели на Арса, другая гипнотизировала Илину. Девушка, задрожав, прижалась к плечу сильного спутника.

- Не бойся, - тихо сказал он ей, не отводя глаз от дракона. - Мы же знаем: "не ударом, а светом". Тебе - левая, мне - правая.

Внезапно дракон, резко расправив крылья, прыгнул на них... И шлепнулся невдалеке, потому что Арс светом меча срезал правую голову. Но Илина, дрожа, никак не могла нацелить луч. Между тем, левая голова подняла отрубленную и приставила на место. И снова дракон взметнулся в воздух...

Не помня себя, Илина сжала посох, оружием выставив его перед собой... И увидела, как бурое обезглавленное чудовище упало грязно-желтым брюхом вверх, как ударили по земле перепончатые крылья, дернулись, загребая воздух, громадные когти лап, как изогнулись истекающие алою кровью шеи... И все исчезло.

Как не бывало дракона на их пути. Впереди открылся перевал, освещенная солнцем долина и вдалеке, на горизонте, - белоснежный замок с вознесенным над ним Крестом, горящим расплавленным золотом в свете заходящего солнца.

И оба сразу же поняли, что это - цель их пути.

Город забвения.

Несмотря на то, что склон оказался невысокий и некрутой, и тени самые обыкновенные, нетревожные и неопасные, в долину они сошли еле живые. Очень хотелось пить, и разболелись раны, оставленные ядовитыми мышами-вампирами. Илину укусила только одна, и то у нее ломила спина, дергало и ныло в ранке, и как будто началась лихорадка. Арсений же, у которого был залит кровью весь левый рукав, шел неуверенно, точно во сне. Глаза его подернулись лихорадочным блеском, губы потрескались, он дышал прерывисто и тяжело. Илина обняла его, поддерживая, и для опоры положила его здоровую руку себе на плечо. Воды не видно было вокруг, но зато впереди она разглядела среди зелени серые и оранжевые черепичные крыши домов. Там, конечно, помогут, только бы дойти...

Это оказался целый город. Улица, в которую влилась их тропинка, выложена была красивыми бледно-розовыми плитками, и аккуратные двухэтажные домики-коттеджи чисто промытыми окнами смотрели на них. На подоконниках стояли цветущие герани и большие узорчатые вазы, перед домами зеленели ухоженные узенькие газончики, алели розы. Но ни одного человека не было видно.

Из последних сил Илина и Арс подошли к крайнему дому, и девушка нажала на звонок. Потом, прислушиваясь, нажала еще раз... Никто не подошел, никто не открыл.

Они медленно двинулись к соседнему дому. Перед ним стояла скамья. Илина подвела спутника к ней. Сев, он сразу же погрузился в забытье. А она шагнула к двери... Но и тут никто не отозвался на звон. Тогда Илина в отчаянии толкнула дверь... И та подалась. Девушка вошла.

В чистеньком холле сидела в уютном кресле старушка и смотрела телевизор.

- Простите, - пересиливая смущение, заговорила Илина, - мы здесь странники: идем в замок Царя. И никого здесь не знаем... Мой спутник ранен, ему нужна помощь. Можно у вас попросить воды?

Старушка как будто слушала ее, но не отрывала взгляда от телевизора. Потом произнесла странным, ровным, отсутствующим голосом:

- К Царю? Куда идти? Я уже пришла. Дальше не надо... - и с удвоенным вниманием склонилась к экрану.

Илине стало не по себе, и она тихо вышла.

Дверь в соседний дом была в двух шагах - и она толкнула ее.

В чистеньком холле стоял перед пульманом мужчина и увлеченно подправлял какой-то очень сложный чертеж.

- Простите... - опять начала Илина, - можно у вас попросить воды?

Он повернул голову, посмотрел сквозь Илину отсутствующим взглядом, отвернулся и продолжал чертить, только забормотал-запел:

- Вода, вода, кругом вода...

Похолодев, Илина выскользнула за дверь. Куда они попали?!

Но мужественно толкнула следующую дверь...

В чистеньком холле не было никого. Девушка прошла туда, где должна была находиться кухня. Кухня оказалась на месте, вымытая, обустроенная и пустая.

- Здесь кто-нибудь есть? - хриплым от жажды голосом позвала Илина.

Никто не откликнулся. "Ну, будь что будет, - решила она. - Приведу сюда Арса." И, даже не попив, поспешила за ним.

Они напились воды из-под крана, и сразу им стало лучше. Илина поискала что-нибудь поесть, но все полки оказались пусты. Все-таки дом был нежилой. Что ж, значит можно спокойно здесь передохнуть. Она посмотрела на Арса. Он сидел, тяжело облокотившись на стол здоровой рукой. Другая висела как плеть. И о чем же это она думает, спохватилась Илина, надо же промыть и перевязать его раны!

Она налила в миску воды, поставила ее на стол и огляделась. Чем промывать? Чем перевязывать? Никаких полотенец в кухне не было. Вообще никаких тряпочек... Ну какая же она глупая! У нее же есть чистый носовой платок!

Илина опустила руку в карман и вытащила платок... Сейчас же кухню наполнил пульсирующий свет. Из платка выпало и, медленно кружась, опускалось на пол огненное перо. Перо жар-птицы! Она совсем забыла о нем... Теперь оно почему-то не притягивало ее.

- Что это?! - воскликнул Арс.

- Да так, на пути нашла... - девушка испугалась. - Я выкину!

- Нет, дай посмотреть! - не терпящим возражений незнакомым голосом остановил ее Арс. - Выкинуть такую красоту, ты с ума сошла!

Он сам поднял его, точно забыв про раны, и стал поворачивать перед собой, впиваясь взглядом в играющие переливы света.

"Пусть, - подавила в себе тревогу Илина, - может быть, он не почувствует боли, пока я буду его перевязывать". И она принялась стягивать рубашку с его раненой руки.

Да, он не почувствовал ничего. И когда Илина, окончив перевязку и немножечко отдохнув, позвала его в путь, он не услышал ее. Она взяла его за руку - за свободную руку, - заглянула в лицо... Он не видел ее, лишь на мгновение слепо взглянул - и снова впился взглядом в свое перо. Илина вспомнила тех, кто точно так же сидел в соседних домах, и ей сделалось по-настоящему страшно. И это она виновата!

- Арсений! - она села возле него, чтобы быть поближе к его - теперь такому чужому! - лицу. - Арс! Нам пора! Оторвись, ну пожалуйста! Опомнись! Это как яд, я знаю, на него нельзя смотреть!

Она протянула руку, чтобы взять у него проклятое перо... Он дернулся, вскочил, лицо его исказила злоба.

- Не лезь! - крикнул он, и Илина вся сжалась. - Не твое дело! Не мешай! Может быть, в этом смысл моей жизни!

- Да что ты такое говоришь?! Ты только вспомни: мы вместе шли, и оба знали и цель и смысл, вот, посмотри, - она встала, взяла стоявший у входа посох и, как доказательство, протянула к нему.

Мирный золотистый свет упал на его лицо, разгладил складку между бровей, коснулся исступленных зрачков... Но он этого даже не замечал, и, не понимая, откуда его вдохновение, возбужденно заговорил:

- Ты не понимаешь! Я там такое вижу... Вот, я даже стихи стал сочинять... Послушай:

&nspb:Поймать жар-птицу не так-то просто:

Вырвется - и в окно.

В одно мгновенье умчится к звездам,

Оставив перо одно.

И будешь прятать его в тряпицу,

Чтоб не сгореть дотла,

И станут чужими родные лица,

А земля - как пепел, бела.

И будешь не в силах с ним разлучиться,

А с ним - как в алом бреду.

Тому, кто решится ловить жар-птицу,

Вечно пылать в аду.

Минуту Илина ошеломленно молчала. Потом сказала дрожащим голосом:

- Ты же сам понимаешь все... Что же ты делаешь тогда?! Зачем? Ты же сам говоришь, что это - гибель?!..

- Ах, - отмахнулся Арс, не отрываясь от ослепляющего, диким огнем бьющего света, - ты не понимаешь! Оставь меня!

Она осознала, что он не услышит ее. Слушая, не услышит, видя, не увидит, отвечая, не ответит. Как все в этом городе забвения. Солнце садилось. Время кончалось. Они пропадут здесь оба, если она, одна, не успеет до заката добраться до замка и вернуться за ним, получив помощь Царя.

Это был единственный шанс спастись.

Илина заплакала, крепко взялась за посох, посмотрела еще раз на поглощенного убивающим созерцанием друга, - и вышла вон, ничего не сказав.

Что бы она ни сказала, он не услышал бы ее.

Одинокий путь.

Страшно было идти одной через точно вымерший город. Но еще страшнее оказалось встретить нескольких его жителей. Они прошли мимо Илины, каждый сам по себе, зрячими, но невидящими глазами посмотрев на нее. Все они будто спали.

Наконец улица вышла в поле. И сразу легче стало дышать и идти, словно некое до этого неосознанное, странное оцепенение соскользнуло с нее. Илина прибавила шаг. Вдали, в розовом свете уходящего дня, высился замок, где ждал ее Тот, Кто Один может спасти ото всего, Кто дарит настоящее, не обманное счастье. И, глядя на далекие светлые стены, она летела, точно на крыльях...

- Ш-ш-ш! С-с-с!.. - предостерегающе донеслось из-под ног.

Илина взглянула вниз... Она шла по неверной болотной тропе, и змея лежала на мокрой траве в двух шагах от нее. Узкая зеленая голова ее уже приподнялась, как перед броском.

Не успев даже подумать, Илина взмахнула посохом и отшвырнула змею в булькнувшую трясину. Но на тропинку, шипя, уже выползали две другие...

Как хорошо, что она уже научилась защищаться! Только направить свет! От одного луча обе змеи точно растаяли. Но сейчас же другие зашипели за спиной, и не было рядом друга! Девушка подняла посох над головой. И не подвела, засияла звезда, и в золотом столбе защищающего света Илина, не оглядываясь, побежала через болото...

Едва успела она добежать до взгорья, где кончилась топь, как потемнело, ветер подул в лицо, все усиливаясь и крепчая, и начался дождь. Илина, от усилия наклонясь, упрямо шла против ветра, против дождя. Никакая гроза не могла заставить ее теперь искать чуждого крова.

А время кончалось. Белоснежный дворец впереди уже погрузился в сумрак, и только Крест на самой высокой из крыш все еще сиял в прощальном луче уходящего от Илины солнца.

Она почти бежала теперь, задыхаясь и плача. Силы ее кончались.

Внезапно девичья тоненькая фигурка выросла перед ней.

Чуть не налетев на нее, Илина остановилась. Вгляделась... и отступила назад.

Это была она сама!

Она сама, с мокрыми, разметавшимися каштановыми кудрями, посмотрела на себя синими жалостливыми глазами и сказала:

- Ты выбилась из сил. Отдохни.

- Я опоздаю, - ответила она.

- Ты упадешь и умрешь, если не отдохнешь, - возразила та, что стояла спиной к дворцу. - У меня есть для тебя пирожки и вино, - она достала из сумки прозрачный пакет с румяными пирожками и булькающую флягу, - отдохни и подкрепись. Вон дерево, под ним тихо и сухо.

Как ей хотелось есть и пить, как хотелось хоть на минуту присесть!

- Я опоздаю! - сказала она.

И шагнула вперед.

Тогда та, что стояла спиной к востоку, кинув пакет и флягу, раскинула руки и бросила резко и властно:

- Я тебя не пущу! Ты все равно не успеешь! Ты уже опоздала. Нечего и стараться. Что же, и меня будешь посохом бить?! Ведь я - это ты. Тебе же будет больно!

Илина в тоске посмотрела на все еще сияющий Крест, представила зачарованные глаза оставленного друга...

И со всей оставшейся силой взметнула сияющий посох над той, что закрывала путь...

И исчезла ненастоящая, едва коснулся ее чудесный свет.

И Илина услышала голос:

- Не бойся, Я с тобой, пойдем.

Она не оглянулась, она почему-то знала, что Он невидим. Но теперь ничто не было страшно. И сквозь ветер, ливень и град она побежала к близким, растворяющимся воротам...

Оттуда сиял незакатный свет и лилась всепоглощающая радость. И она вступила в радость.

В этот же миг над Арсением простерлась светлая невидимая ему рука с алмазами на ладони, слегка повернулась, - и слезы Илины, а это были они, пролились на яростно сверкающее перо. И померкло оно, и в руке у Арса остался тоненький серый стержень с жалкими мокрыми темными волосками на нем. Он с недоумением посмотрел на него, отбросил прочь, поднял оживающие глаза, встал и, не оглядываясь на брошенный дом, на зачарованный город, зашагал на восток.

Ему предстояло идти одному. Но это был путь, который каждый может пройти только сам.

Впрочем, никто, идущий к Царю, не бывает один. Светлая девушка, глядя со светлой стены на далекого друга, знала это.

Она видела рядом с ним Самого Царя.

Отсюда, куда она все-таки дошла, ей было все видно и все понятно. Она видела множество путников, со всех сторон идущих сюда, и даже те, которые шли во тьме, были освещены светом незаходящим, светом, не покидающим их...

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Вот и кончилась наша сказка... Что, родная моя? Ты хочешь знать о судьбе остальных героев? Дойдут ли они? Увы, моя девочка, не все идут и не все доходят. Поэтому так велики мои страх и скорбь, когда я вижу тебя уходящей в тень. И как мне предостеречь тебя?... Но уж рассказать несколько историй я, во всяком случае, могу...